Она несла свою печаль
По Петропавловскому льду.
Ей часто снилось по ночам,
Что целый мир пошел ко дну.
Она была пуста как ночь,
Ее магнитные поля
Прошу тебя не обесточь.
Ведь это я.
Она жила в тебе всегда.
И черный балахон её
Тащился за тобой тогда,
Когда ты видел из неё.
Она несла свою суму,
Суму с тоской и птицей белой.
Она искала ту струну,
Что сотворит полет несмелый.
Она ждала и ткала время,
Что б птицу выпустить в наш мир,
Но это суетное бремя
Вцеплялось в горло как вампир.
Когда ты пел - она жила.
Когда был нем - она молчала.
И за руку тебя брала,
Когда душа твоя кричала.
Она была в тебе, ты - в ней,
И сердце в унисон стучало.
Непостоянство двух теней
И светлое одно начало.
Она несла свою печаль
По Петропавловскому снегу.
Вдруг что-то потянуло в даль
И понесло к другому брегу.
Твоя тень - замочная скважина.
Я смотрю в неё краем глаза.
Твоя тень - замочная скважина.
Ты - закрытая дверь в никуда.
В убежище твоих глаз - небо без облаков.
В пространстве меж листьев - вход в никуда.
А в комнате слышится стук каблуков,
В мыслях сумятица и чехарда.
В твоих безумствах - мои откровения.
Солнце врывается в забор из ресниц.
Запечатляю это мгновение
И разлетаюсь как стая синиц.
Вновь подхожу к твоей тени прозрачной,
Снова присматриваюсь краем глаза.
Вижу оправу. Она стала мрачной,
Но сквозь неё блещет свет от алмаза.
Твоя тень - замочная скважина,
Я смотрю в неё краем глаза.
Твоя тень - замочная скважина
Ты - закрытая дверь в никуда.
Две чаши весов на ковре предрассудков.
В одной из них судьбы, в другой - промежутки
В одной - перекрестки, в другой - параллели
Качается жизнь на скрипучей качели.
Глаза, распахнутые широко и тишина.
И это есть момент рожденья.
Переступив порог тепла и сна,
Мы входим в мир иллюзий и сомненья.
Она умела молчать в мажоре и в миноре.
Она любила танцы на углях под луной.
Когда её любили, она рвалась на волю,
Когда её бросали - кричала вслед "постой".
А птицы из её снов -
мешали ветру достигнуть парусов,
Слёзы её ночей - плавили воск свечей.
Пыль от её сапог - терялась в тумане дорог.
Струны её души - ей пели "не спеши".
Она была - невестой, но с вдовьими глазами.
Ей было неизвестно, как ждать его годами.
И как остановиться, когда нет остановок,
Как заново родиться, когда вокруг лишь холод.
И вот однажды ночью, открыв все окна, двери,
Она взяла свечу и вышла на балкон.
Ей было одиноко, душа рвалась на волю,
Но кто очень тихо, ей прошептал "ПОСТОЙ".
Но птицы из её снов -
мешали ветру достигнуть парусов.
Слёзы её ночей - плавили воск свечей
Пыль от её сапог - терялась в тумане дорог.
Но струны её души - ей спели "поспеши".
Я прошу тебя, позволь прогнать
Этих черных птиц твоей печали.
Сколько можно на судьбу пенять,
Ангелы тебе уже кричали!
Ангелы - трубят!
Но Ты - не слышишь,
Кормишь ты дроздов своей разлуки.
А любовь летает в поднебесье,
Протяни, пожалуйста, к ней руки!
Я прошу тебя, позволь разжечь
Твой камин в пустынном доме сердца.
Ну, скажи, зачем тебе беречь
Старые дрова и стопку перца?
Ангелы - трубят
Но ты не слышишь...
Складываешь хворост ожиданий
А любовь летает в поднебесье,
Ждет она конца твоих скитаний.
Я прошу тебя, позволь смахнуть
Горькую слезу твоей надежды.
Я прошу тебя наверх взглянуть
Там любовь летает, как и прежде.
Я прошу тебя, позволь любить
Ловцы шумов играли с эхом.
Поймать пытались и перекричать,
А эхо заливалось звонким смехом.
Оно любило смехом отвечать.
Резвилось эхо как дитя на воле,
Играло в салки с ветром в небесах,
Дразнило шорохи и незабудки в поле,
И песни моря в белых парусах.
Ловцы шумов пугали эхо громом,
И немотой и вечностью без песен.
Но эху все казалось незнакомым,
И мир без снов был так неинтересен.
В кристаллах льдинок эхо отражалось,
И льдинки таяли весеннею капелью,
И убегали прочь тоска и жалость,
И эхо пело чудною свирелью.
Ловцы шумов свернули свои сети,
И через миг их закружило эхом.
Они вернулись к женам на рассвете.
И жены встретили их с радостью и смехом
Однажды,
Горизонт отодвинется дальше.
И день сменит день,
Однажды.
Возможно,
Мы будем стоять на ветру,
Любя целовать росу,
Возможно.
Когда-то,
Откроется чудная дверь,
И время в забвенье умрет,
Когда-то.
А может,
Все это и не произойдет,
И сказки не будет,
Может.
Но все же
За грёзы никто не осудит.
Уходящее утро разбудит тебя,
Мокрым шорохом пустоты.
В тишине и покое день ото дня,
Просыпаться привыкла ты.
Желтый лист упадет на квадратик земли,
Где сажали когда - то цветы.
Покружится и ляжет в могильной пыли,
Не почувствовав высоты.
Ты не помнишь уже, что значит любить,
Что такое тоска и бессилие.
Над покоем твоим будет вечно кружить
Запах белых тюльпанов и лилий.
Cлезинка дождя на губах,
Вдруг стала соленой как море.
Не спрашивай, кто виноват,
Не стоит пенять на горе.
И беда тут совсем не причем,
И ветер не треплет шторы.
И заново мы не начнем.
На битом стекле узоры.
Цветные стекляшки любви,
Растоптаны нами небрежно.
И время лови - не лови,
Разлука, увы, неизбежна.
Ты бежишь от надежды первого шага,
В дрожи себя, отдавая мне в дар,
Ты уходишь от света в дверь полумрака.
Оставляя дорогу, снег и печаль.
Ты не скажешь прощай, не услышишь упрёка
Не посмотришь назад, не коснешься ресниц.
Лёгким шагом пройдешь по страницам урока,
Моей маленькой жизни последних страниц.
Когда увидишь ты на берегу валькирий,
бери свой щит и мчись за ними воин.
Бери свой щит, бери клинок
и мчись навстречу ветру,
Навстречу ветру,
к зову предков и раскатам грома.
Твой меч - судьба в твоих руках.
Ты знаешь, кто в сражении достоин
Взять славу, и красавицы одежды,
им будешь ты - великий воин.
Твой путь по лезвию дождя, туда,
где след не оставляет дикий зверь,
Где Одина посланницы играют на валторнах,
а флейты их, манят к огням
Заброшенных костров,
где укрывали сумерки влюбленных.
И знаком солнечным по одичавшим склонам
промчатся две души, указывая путь,
Туда, где солнце не отбрасывает тень,
где скалы гложут океана волны.
Но ляжет смерть плащом на плечи,
ты избран девами войны и дочерьми,
Что ждут тебя, ведут судьбе на встречу,
на путь пересечения клинка,
Во власть мерцанья звезд, и вечных сумерек,
где только пустота
И раскаленный блеск из - под ресниц,
красавицы, что плача у окна, зовет тебя.
Горошиной прокатится слеза,
падет на травы кровью окрапя.
Когда её глаза не видели его,
Они не жили и трепетали,
Они крупицы мира собирали,
И больше не желали ничего.
Когда её душа не плакала о нем,
Когда её уста к его не прикасались,
Уста других ей мертвыми казались,
Хоть и пылали сладостным огнем.
Когда её любовь молиться не умела,
Она росла среди апофеоза.
Среди безликого, туманного наркоза,
И песен радужных совсем не пела.
Когда она его еще не знала,
Она растрачивала жизнь по мелочам.
И каждый, кто с ней в унисон звучал,
И знать не мог о ком она мечтала.
А он пришел и все перевернул,
Теперь она живет, поет, мечтает.
Душа её средь белых птиц летает.
Потерянные крылья ей вернул.
Идет снег, декорация валится,
А вместе с ней иллюзии тепла.
Интересно, хоть что-то останется
Когда на сцену взберется весна?
Кто пройдет по ниточке из воска?
Кто взберется на вершину сна?
Чья, на этот раз, манящая повозка
Вновь прокатит рядом, у окна.
Чьи теперь напевы и улыбки
Будут душу согревать в пурге,
И какие новые ошибки,
Выскочат из-за кулис ко мне.
Это всё таится в новой пьесе.
В жалкой декорации весны,
Что приводит часто в равновесье,
Возродив иллюзии и сны.
Да, мы давно уже не дети,
И у каждого характер.
Распускаясь на рассвете,
Увядаем на закате.
Нам бы каждый взгляд ловить,
Ну а смотрим больше мимо.
Нам бы просто полюбить,
Но увы, пока одни мы.
Вроде врось, а вроде вместе,
Вроде все в порядке даже.
Только жаль, во лжи и лести
Потерялись мы однажды.
Твои дождливые руки
На моих жадных глазах.
Вечность щемящей разлуки,
Музыка в небесах.
Поезд, вокзал и улыбка.
Радости смех и печаль.
Может все это ошибка
Или же просто январь
700 километров мечты,
Шлагбаумы на прошлой дороге.
Дождливые руки твои,
И свет доброты на пороге.